Бойцовский характер

Журналист, поэт и прозаик, ответственный секретарь Магаданской областной организации Союза писателей России Валерий ФАТЕЕВ теперь уже трижды удостоен в Магадане звания «Человек года».

Его профессиональный журналистский путь начался в 1976 г. в магаданских газетах и журналах. В 1993 - 2002 гг. - директор областного книжного издательства. Автор книг «Седьмой причал», «Яблоки детства», «Плавучий монастырь», «Снежный оттенок», «Город в законе», «Золотая моль» и других. Награжден золотой медалью Российского фонда мира. У прозы Фатеева бойцовский характер, она правдиво открывает читателю глаза на многие проблемы и нерешенные задачи жизни на Севере. Предлагаем вниманию читателей небольшой отрывок из его повести «Город в законе», изданной в 1999 г.

«Я слышу небесную музыку, не зная ее творца… Сначала, то есть с того момента, как я себя помню, - больше босиком. Насчет обувки в послевоенной деревеньке было туго - донашивали, что останется от старших, а от них, как правило, ничего не оставалось. И потому зимой сидели на печке, а летом... Если я напишу слово «цыпки», вряд ли его кто сегодня поймет из молодых. От постоянного контакта с грязью, землей, водой кожа настолько огрубевает, что трескается. Боль адская, помню, как мачеха меня каждую неделю лечила - отмачивала, парила, компрессы прикладывала. А свои первые ботинки я получил, когда пошел в школу. И носил их, пока большой палец не проткнул носок. Я в семье был самым младшим, и потому ботинки с сожалением выбросили.

Затем в детдоме, мне уже было одиннадцать лет, я ходил в грубых с металлическими заклепками башмаках-говнодавах, как их называли. Крепости и тяжести необычайной, как каторжные колодки... В них я доходил до девятого класса, когда директор, маленький лысый человек по прозвищу Бонапарт, собрал выпускников и произнес короткую, но емкую речь:

- Государство вас выкормило - пора слезать с его шеи.

И мы слезли с шеи государства и рассыпались кто куда. Я лично в ремесленное училище и этим самым продлил свой союз с говнодавами.

Затем была армия, и в кирзовых сапогах три с лишним года я топал по Украине, а в конце августа 68-го и по Чехословакии. Нет, стрелять нам, к счастью, там не пришлось - если бы наш полк стрельнул, третьей мировой не избежать бы. Служил я тогда в полку тактической ядерной авиации технарем. Наши бомбардировщики Ил-18 могли приземляться на любом колхозном поле, но брали по две пятитонные ядерные бомбы, каждая из которых могла смести с лица земли такой город, как Злата Прага. А в Чехословакии мы шли за танкистами, вторым эшелоном. Колонны двигались по ночам, а днем прятались в рощах и перелесках. Где-то под Брно приготовили полевой аэродром и ждали прилета своих... Но через две недели, также соблюдая все меры скрытности, убрались на базу, в Староконстантинов.

Сейчас этот стратегический аэродром в Староконстантинове независимая Украина продала американцам. И войны не потребовалось - достаточно оказалось одной перестройки.

После дембеля я учился в воронежском университете, и путь на лекции лежал у меня мимо обувного магазина. Выставленные в витрине сверкающие лаком туфли за тридцать рублей казались мне тогда верхом роскоши...

И журналистские пути-дороги Колымы и Чукотки - это унты и болотники, кроссовки и валенки... Самолеты и автомобили, железной дороги у нас, как известно, нет. Она существует только в книге Жириновского «Последний вагон на Анадырь», но с политика что возьмешь?..

Все это есть и в моих анкетах. Нет ответа на главное - кто я? Трость ли, колеблемая ветром? Стрела, летящая во мраке? Иль бежишь ты, прах несчастный, как прохожий по земле...».